В последнее время вопрос широко обсуждается в различных контекстах.
Что такое оправдание терроризма в юридическом значении сегодня?
Легальное определение содержится в примечании 1 к ст.205.2 УК РФ,
1. Оправдание терроризма – публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании.
Второе определение дано Верховным Судом РФ (см. абз.2 п.20 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 09.02.2012 №1 (ред. от 03.11.2016) «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности»), в нем есть некоторые отличия, но здесь вопрос скорее стилистики.
2. Оправдание терроризма – публичное выступление лица, в котором оно заявляет о признании идеологии и практики терроризма правильными и заслуживающими поддержки и подражания.
(В целом интересно, почему Пленум не может использовать точную формулировку закона. Или наоборот. Ну да ладно).
Далее открываем комментарий под редакцией В.М. Лебедева (забегая вперед – это единственный комментарий, который я использую в практической деятельности), заодно заглянем в п.1 ст.3 Федерального закона от 06.03.2006 №35-ФЗ (ред. от 06.07.2016) «О противодействии терроризму», а также посмотрим на п.18 вышеупомянутого Постановления Пленума.
Клац! – здесь монтажная склейка с вырезанием длительного анализа и взаимосвязи нормативных и доктринальных статей.
Итак, что у нас получается.
Оправдание терроризма – это публичное заявление или выступление лица о признании правильными:
1. идеологии насилия,
2. практики воздействия на принятие решения властью с помощью методов устрашения и насилия.
Комментарий под редакцией Председателя Верховного Суда Российской Федерации при этом четко определяет:
а) преступление считается оконченным с момента публичного выступления.
б) преступление совершается с прямым умыслом. Виновный осознает общественную опасность своего деяния и желает выполнить публичное оправдание терроризма
В Постановлении Пленума не менее четко указано: «Публичное оправдание терроризма образует состав оконченного преступления с момента публичного выступления лица, в котором оно заявляет о признании идеологии и практики терроризма правильными и заслуживающими поддержки и подражания».
С точки зрения текстуального восприятия положений, изложенных в комментарии, а также утвержденных Пленумом Верховного Суда РФ, выглядит так, что для наличия состава преступления лицо должно осуществлять конкретное публичное выступление осознанно и с конкретной целью, а также заявлять о правильности террористических методов борьбы в властью прямо и недвусмысленно.
Иными словами, оправдание терроризма должно быть самоцелью выступления.
Все иное (в том числе отсутствие в рамках деятельности лица такой цели) указывает и на отсутствие прямого умысла (последний является неотъемлемой частью субъективной стороны преступления)
В конечном счете, на что у нас посягает лицо, совершившее деяние, предусмотренное ст.205.2 УК РФ? На общественную безопасность и общественный порядок (раздел IX УК РФ).
Очевидно, для того, чтобы побудить общество воспринимать подобные преступные действия, то есть достичь цели преступного деяния, злоумышленник должен выражаться очень четко и прямо, ведь его мотивация – сообщить широкой общественности о своих зловредных террористических взглядах.
Вот и Конституционный Суд РФ, говоря об оправдании терроризма, ведет речь о побудительных и конкретных действиях: «обращения к группе людей в общественных местах, на собраниях, митингах, демонстрациях, распространение листовок, вывешивание плакатов, распространение обращений путем массовой рассылки сообщений абонентам мобильной связи и др.» (см. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 31.03.2022 №804-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Прокопьевой Светланы Владимировны на нарушение ее конституционных прав положениями статьи 205.2 Уголовного кодекса Российской Федерации»).
При этом Конституционный Суд указывает, что судам нужно делать выводы о наличии состава преступления «с учетом места, способа, обстановки и других обстоятельств дела». Здесь, конечно, КС РФ цитирует ВС РФ (п.19 вышеупомянутого Постановления Пленума), однако все это лишь подтверждает универсальное понимание ситуации правоприменителями.
То есть суд должен соотносить, кто и как «оправдывал терроризм»: одно дело – если злоумышленник раскидывал листовки с конкретными и неправомерными призывами либо позициями (то есть преступление, условно говоря, налицо), другое – если привлекаемое лицо в художественном виде формирует некий общественный и политический дискурс, который на протяжении длительного времени (месяцев и лет) не вызывает вопросов, в том числе у представителей государственной власти.
Временной фактор сам по себе может указывать на отсутствие явной привязки к конкретным мотиву и цели, ведь если никто длительное время не может догадаться, казалось бы, о главной цели лица – пропагандировать свою деструктивную мысль, то в чем выражен мотив лица и какая у него цель? Ждать, пока «они, наконец, догадаются»?
Вопрос о наличии состава преступления в таком случае должен быть исследован особенно тщательно, в том числе с учетом экспертизы, которая должна носить научный характер.
Так, согласно ст.8 Федерального закона от 31.05.2001 №73-ФЗ (ред. от 01.07.2021) «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных.
Необоснованным следует считать такое заключение эксперта, в котором недостаточно аргументированы выводы, не применены или неверно применены необходимые методы и методики экспертного исследования (абз.2 п.15 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2010 №28 (ред. от 29.06.2021) «О судебной экспертизе по уголовным делам»).
Проще говоря, выводы эксперта не могут быть основаны на его субъективном мнении.
Кроме того, выводы эксперта должны быть основаны на науке, которая признается в государстве. Правовым основанием для этого является Приказ Министерства науки и высшего образования РФ от 24 февраля 2021 г. №118 «Об утверждении номенклатуры научных специальностей, по которым присуждаются ученые степени, и внесении изменения в Положение о совете по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук, утвержденное приказом Министерства образования и науки Российской Федерации от 10 ноября 2017 г. № 1093».
В данной номенклатуре содержатся конкретные группы научных специальностей и отрасли науки. Полагаю, что эксперт должен представлять как минимум одну из них.
Кроме того, Верховный Суд Российской Федерации также напрямую указывает: «Не является преступлением, предусмотренным статьей 282 УК РФ, высказывание суждений и умозаключений, использующих факты межнациональных, межконфессиональных или иных социальных отношений в научных или политических дискуссиях и текстах…»
Да, статья 282 – отнюдь не 205.2, но она касается преступления, связанного с возбуждением ненависти либо вражды. Возбуждение ненависти либо вражды (розни), равно как и оправдание терроризма, согласно закону – все относится к единой экстремистской деятельности (пп.4, 5 п. 1 ст.1 Федерального закона от 25.07.2002 №114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»).
Таким образом, выводы Верховного Суда Российской Федерации о фактической возможности обсуждения проблематики в иных, не уголовно-правовых целях, в соответствующей части вполне применимы и к ст.205.2 УК РФ.
Больше жизненных историй - в Telegram-канале «Адвокатура без прикрас».
(с) 2023 Адвокат Кирилл Мариненко
(с) 2023 Адвокат Кирилл Мариненко